Новая пятерка ведущих игроков на мировом финансовом рынке. Для победы в современном финансовом покере нужна комбинация из десятка нефтяных скважин и парочки контрольных пакетов акций ведущих компаний. При этом желательно быть азиатом.

Сухой мартини с джином и льдом, Aston Martin и длинноногие красавицы - это классический джентльменский набор, без которого Джеймс Бонд не обходится ни в одном фильме. Супершпион умеет все - спасать мир, вести бурную личную жизнь, ловко обращаться со всеми техническими новинками и обыгрывать антигероев в покер. Что стоит агенту 007 собрать флеш-рояль - самую сильную комбинацию в покере? Пять карт одной масти от десятки до туза - и он снова победитель. Впрочем, нет, в сегодняшнем мире этого уже недостаточно. Чтобы собрать флеш-рояль в XXI веке, агент 007 должен иметь на руках десяток-другой нефтяных скважин и парочку контрольных пакетов акций в крупных перспективных компаниях Европы и США. Кроме того, Бонд должен быть азиатом. Лучше - китайцем. Только обладатели такой комбинации в скором времени станут победителями мирового масштаба. И попадают под это описание всего пять игроков: страны-экспортеры нефти, центральные банки стран Азии с избыточными валютными резервами, фонды суверенного богатства, фонды прямого инвестирования и хедж-фонды. И в не таком уж далеком будущем эта пятерка может составить "непобедимый флеш-рояль".

По мнению аналитиков McKinsey Global Institute (MGI), в распределении мирового богатства произошел существенный сдвиг. Экономически развитые страны уже не обладают безраздельным финансовым могуществом. Их место заняла пятерка инвесторов, чьи активы с 2000-го по 2006 год увеличились втрое. В течение следующих пяти лет их влияние будет только расти.

Экспортеры нефти

В 2006 году самыми крупными источниками глобальных потоков капитала стали страны-экспортеры нефти, которые впервые с 70-х годов обогнали азиатские страны. Нефтедоллары приходят главным образом из ОАЭ, Саудовской Аравии, Кувейта, Катара... Но не только. Среди инвесторов находятся Россия, Норвегия, Венесуэла, Нигерия и Индонезия. По оценкам McKinsey, странам-экспортерам нефти в конце 2006 года принадлежали иностранные финансовые активы на сумму $3,4-3,8 трлн. Это средства государственного происхождения (от суверенных инвестфондов, государственных компаний и предприятий) и частных лиц. При этом последним принадлежит не менее 40% иностранных активов, приобретенных за нефтедоллары.

Начиная с 2000 года активы нефтяных инвесторов увеличиваются впечатляющими темпами - по 19% в год. Это происходит благодаря подорожанию нефти (в четыре раза за семь лет), а также увеличению ее экспорта. Цепочка, по которой деньги двигаются от нефтедолларовых инвесторов дальше, незамысловатая. Как правило, предпочтение отдается Европе и США, хотя в последнее время инвесторы зачастили и в развивающиеся экономики, особенно в Азию и на Ближний Восток. Госфонды и частные инвесторы вкладывают свою прибыль в глобальные рынки акций и бумаг с фиксированным доходом, а также в рынки альтернативных инвестиций. Размещая свой капитал на различных финансовых рынках, нефтедолларовые инвесторы увеличивают их ликвидность. Как отмечают специалисты McKinsey, только в 2006 году на глобальные рынки акций экспортеры нефти вывели не менее $200 млрд., на рынки бумаг с фиксированной доходностью - более $100 млрд. Еще $40 млрд. досталось альтернативным игрокам - хедж-фондам, фондам прямых инвестиций, рынкам недвижимости и т. д.

Шквал ликвидности, который обеспечивают страны-экспортеры нефти, сыграл важную роль во время прошлогоднего финансового кризиса, когда дефицит средств практически обескровил рынки. Более того, именно им обязан своим возникновением феномен "избытка глобальных накоплений", как назвал его глава Федеральной резервной системы США Бен Бернанке. Благодаря существованию этого явления центральные банки поддерживали учетные процентные ставки на весьма низком уровне в течение нескольких лет. В частности, в США ставка крошечными шажками снизилась с 7% в 2000 году до 1% в 2003-м, продержалась так год и снова поползла вверх. Еще в прошлом году, в канун ипотечной катастрофы, дисконтная ставка была на уровне 5,25%. Как раз такая низкая учетная ставка и привела в итоге к финансовому кризису. Ведь она позволяла коммерческим банкам занимать у ФРС дешевые средства, которые затем пускались на многочисленные потребкредиты.

В будущем мировые финансовые рынки также могут рассчитывать на масштабные вливания. Если до 2012 года цены на нефть будут держаться в среднем на уровне $70 за баррель (сейчас она продается по $102 за баррель), то объем иностранных активов, купленных на нефтедоллары, подскочит до $6,9 трлн. А это означает, что мировым финансовым рынкам будет обеспечен приток почти $2 млрд. каждый день. Но нельзя забывать, что приток капитала чреват инфляцией. "Хотя дополнительная ликвидность, подпитываемая нефтедолларами, укрепляет мировые финансовые рынки, она также усиливает давление в виде инфляции на такие неликвидные рынки, как рынок недвижимости и предметов искусств", - отмечают эксперты McKinsey. Вдобавок из-за чрезмерного предложения на рынке капитала может сократиться рентабельность инвестиций.

Резервы центробанков Азии

Резервы центральных банков азиатских стран покоятся на трех "слонах": увеличении положительного сальдо торгового баланса, притоке иностранных инвестиций и валютной политике. В 2006 году в резервах центральных азиатских банков находилось $3,1 трлн. Половина из них сосредоточилась в Китае. В ближайшем будущем, по прогнозам МВФ, суверены (в основном страны с формирующейся рыночной экономикой) будут пополнять свои "запасы" на $800-900 млрд. в год. И если они не сбавят обороты, то уже через четыре года объем валютных резервов достигнет $12 трлн.

Начиная с 2000 года центральные банки Азии не только увеличили объем своих активов более чем втрое, но и изменили географию и стратегию инвестирования. И это заметно сказалось на распределении мировых финансовых потоков. Во-первых, азиатский государственный капитал сегодня направляется не только в Европу и США, но и на развивающиеся рынки. Со временем он еще сильнее "перебазируется" в родную ему Азию, что подтолкнет развитие ее финансовых рынков. Во-вторых, раньше центральные банки, в отличие от нефтедолларовых инвесторов, вкладывали свои средства консервативно. Их фаворитом были малорисковые казначейские облигации США, причем в ущерб собственным доходам. По оценкам экспертов MGI, только в 2006 году альтернативные издержки крупнейших стран Азии в результате нереализованных финансовых возможностей составили почти $100 млрд., то есть 1,1% их совокупного ВВП. Но азиаты начинают все больше диверсифицировать свои активы. Часть резервов они, как и страны-экспортеры нефти, стали направлять в фонды суверенного богатства.

Фонды суверенного богатства (SWF)

Сегодня активы, находящиеся под управлением фондов суверенного богатства, оцениваются в $1,5-2,9 трлн. Пополняясь преимущественно из официальных резервов, фонды растут практически реактивными темпами. Оснований для этого достаточно. С одной стороны, цена нефти уже преодолела стодолларовую отметку. А именно за счет нефти богатеют обладатели крупнейших SWFs - ОАЭ, Саудовская Аравия, Кувейт, Норвегия и Россия. Так, РФ получает от экспорта нефти $850 млн. в день, Саудовская Аравия - более $500 млн. Ожидается, что российский SWF - Стабилизационный фонд РФ - будет пополняться на $40 млрд. ежегодно. С другой стороны, потребительская зависимость всего мира от азиатских стран не ослабевает. Неудивительно, что в ближайшем будущем ежегодный прирост китайского инвестфонда China Investment ожидают на уровне $200 млрд. Активы же всех азиатских SWFs в следующие несколько лет могут увеличиться до $700 млрд. и даже больше.

Впрочем, опасения, вызванные деятельностью государственных инвестфондов, разрастаются с такой же скоростью. 27 февраля Еврокомиссия приняла коммюнике, в котором всем лидерам ЕС предлагается сформировать единый подход к увеличению прозрачности, предсказуемости и подотчетности суверенных фондов. "Европа должна оставаться открытой для инвестиций из-за рубежа. Фонды суверенного богатства вливают ликвидность и помогают стабилизировать финансовые рынки. Они могут предложить надежные долгосрочные инвестиции, в которых нуждаются наши компании. Но для этого нам нужно глобальное соглашение о добровольном кодексе поведения. Пока это единственный вклад, который мы можем внести сегодня. Так мы избежим размытого менеджмента некоторых фондов или использования их для неэкономических целей", - подчеркнул президент Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозо. При единой позиции по отношению к SWFs страны-члены ЕС перестанут реагировать на действия фондов вразнобой и избавятся от опасности дробления европейского рынка. Документ будет подан на рассмотрение Советом Европы 13-14 марта.

С октября прошлого года проблемами госфондов по приглашению стран G7 занимаются две организации - МВФ и Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). МВФ совместно с владельцами фондов разрабатывает кодекс поведения, на которые ЕС возлагает такие большие надежды. ОЭСР изучает опыт стран-получателей инвестиций. Если фонды суверенного богатства примут на себя обязательства, прописанные в кодексе МВФ, то Евросоюз и США смогут спокойно принимать инвестиции фондов, не впадая в протекционизм. А если наладить эти отношения на добровольных началах не получится, то, как полагает Баррозо, придется создавать соответствующее общеевропейское законодательство.

Хедж-фонды

Из официальных валютных резервов Азии и от экспортеров нефти капитал поступает не только в фонды суверенного богатства, но и к альтернативным игрокам - хедж-фондам и фондам прямых инвестиций. К середине 2007 года общий объем активов, находящихся под управлением хедж-фондов, в том числе и за счет заемных средств, достиг $6 трлн. Это больше валютных резервов стран Азии и иностранных активов нефтедолларовых инвесторов. "Из-за ошибок, совершенных в середине 2007 года рядом многомиллиардных хедж-фондов, рост в отрасли может замедлиться, - говорится в исследовании McKinsey, - но обычно инвесторы оценивают долгосрочную перспективу. Хедж-фонды лишатся былой привлекательности, только если несколько лет подряд будут демонстрировать низкую доходность". Таким образом, финансовый кризис, в котором пострадали все инвесторы без исключения, существенно не отразился на потенциале хедж-фондов. В 2012 году валовой объем инвестиций таких фондов может возрасти в полтора или даже два раза - до $9-12 трлн. А это будет равняться почти трети активов взаимных фондов всего мира.

За последнее десятилетие несколько тенденций снизили риск масштабного кризиса в случае краха одного или нескольких фондов. С одной стороны, инвестиционные стратегии хедж-фондов все сильнее отличаются приятным разнообразием. "Десять лет назад более 60% их активов инвестировались в соответствии со стратегиями, "завязанными" на изменение макроэкономических показателей, - отмечают аналитики. - Сегодня их доля сократилась до 15%. Арбитраж и прочие нейтральные в рыночном отношении технологии применяются все чаще. Тем самым проявлений стадного поведения стало меньше, поэтому большинство хеджевых фондов устояло во время кредитного кризиса 2007 года".

В то же время хедж-фонды способствуют поддержанию стабильности на финансовых рынках. Если нефтедолларовые инвесторы и азиатские центральные банки повышают объем ликвидности, выводя на рынок новый капитал, то хедж-фонды делают это с помощью активного трейдинга. Они являются самыми крупными игроками на рынках высокорисковых производных инструментов (например, кредитных деривативов и проблемных долговых обязательств). Кроме того, они увеличивают доступность средств для заемщиков, которым в прошлом было нелегко найти деньги, в том числе фондам прямых инвестиций (ФПИ).

Фонды прямых инвестиций (ФПИ)

В отличие от фондов суверенного богатства и хедж-фондов, сила фондов прямых инвестиций (private equity funds) - не в их размере, а в их влиянии на корпоративное управление. К этой разновидности инвестиционных игроков относят фонды венчурного капитала, инвесторов-ангелов, фонды мезонинного капитала, дарственные фонды и другие. Размер сектора прямых инвестиций довольно скромен - $710 млрд. активов под управлением (данные McKinsey за 2006 год). Это в два раза меньше, чем сектор хедж-фондов и даже не дотягивает до самого крупного SWF - Abu Dhabi Investment Authority ($875 млрд.) из ОАЭ.

Однако в этих "маленьких руках" сосредоточена большая власть. ФПИ, как правило, покупают контрольные пакеты акций перспективных компаний, чьи активы не находятся в открытом доступе и не торгуются свободно на фондовом рынке (хотя бывают и исключения). Обычно, это небольшие компании, готовящиеся к проведению IPO, или вовсе старт-апы. Это подвергает фонды большим рискам, но обеспечивает более высокий уровень доходности. Капитал "закрывается" в компании, выбранной объектом инвестирования, на пять-семь, а иногда - и двенадцать лет. При этом представители фондов не просто инвестируют средства без вмешательства в деятельность компании, а принимают активное участие в менеджменте, занимая места в советах директоров своих "подопечных". За это время инвестор проводит рекапитализацию и реструктуризацию компании, чтобы затем заработать на продаже своей доли при IPO или просто перепродаже другим частным инвесторам.

Впрочем, размер со временем тоже будет иметь значение для фондов прямых инвестиций. Ведь их финансовые возможности растут, в том числе и за счет "клубных сделок", объединяющих несколько фондов или инвесторов. В 2006 году в США на долю подобных фондов пришлось до трети всех сделок по слияниям и поглощениям, в Европе - около 20%. Растет и количество самих фондов. Если в 2003 году в секторе корпоративных выкупов действовали всего 64 компании, то к середине 2007 года их число возросло до 205. "Подобный рост свидетельствует о фундаментальных изменениях в развитии финансовых рынков, - полагают аналитики MGI. - Последние двадцать пять лет в развитых странах роль финансового посредничества переходит от банковского кредитования к рынкам акций и долговых инструментов. Рост сектора прямых инвестиций и объемов частного капитала в суверенных инвестиционных фондах свидетельствует о возрождении частных форм финансирования".

Все чаще с политических трибун можно услышать критику в адрес ФПИ. Здесь две основных причины - экономическая и политическая. Экономическая состоит в том, что эти фонды обычно используют заемные средства для финансирования выкупа (Leveraged Buyout). По данным Ernst & Young, в 2006 году объем средств, привлеченных для таких сделок фондами прямых инвестиций, достиг $71 млрд. "ФПИ могут усилить риски на финансовых рынках, в частности кредитные риски, поскольку они предпочитают финансировать приобретения за счет заемных средств, - считают в McKinsey. - Кроме того, они пользуются своим растущим влиянием, чтобы получать от банков более выгодные условия".

Политический повод для критики ФПИ дали своей непрозрачностью. Зачастую они, будучи закрытыми, скрывают от общественности и компанию, у которой они приобретают ценные бумаги. В частности, перестают публиковать отчетность о деятельности компаний. Поэтому многие политики опасаются, что через фонды частных инвестиций зарубежные государства могут скупить активы в стратегически важных отраслях и повлиять на их функционирование не в пользу государства-реципиента. Отсутствие какой-либо информации "изнутри" компаний лишь усугубляет эти опасения и подозрения, что им есть что скрывать. Правда, менеджмент фондов, считает непрозрачность позитивом, так как попадая "под крыло" фондов частных инвестиций, компании делают акцент на долгосрочные цели и реализацию стратегии, а не работают на публику.

Так сегодня выглядят пять выигрышных позиций - флеш-рояль на международном финансовом рынке. Это институты, чье влияние еще не совсем очевидно, потому что суммы, которыми они "ворочают", меньше, чем у многих глобальных игроков. Однако эта пятерка быстро растет и завоевывает новые рынки. А самое главное, имеет все основания продолжать это в будущем вопреки всяким кризисам. Так что мартини со льдом, Aston Martin и длинноногие красавицы отходят в прошлое. По крайней мере, как обязательные атрибуты победителя за международным финансовым столом.

Елена Снежко Инвестгазета